В трудах Дмитрия Старикова и Лидии Гальцевой - основных исследователей творчества лауреата Государственной премии имени М. Горького поэта Бориса Ручьева - нередко прослеживается утверждение, что молодого поэта привело на Магнитку желание участвовать в возведении мощного металлургического комбината и социалистического города при нем.
Чертовски красиво. На деле эта мишура далека от действительности, хотя активно утверждалась в публицистических письмах Горького, непременно публикуемых ведущими московскими газетами. Об этом же писал В. Катаев в пьесе "Время, вперед!" Это же выплескивала в своих путевых заметках Л. Сейфуллина. Могу перечислить не менее десятка других поэтов и журналистов, азартно воспевавших эту "действенность", кстати, лихо подхваченную кинематографистами.
Начиналось время сталинского дурмана, и окуривали тем фимиамом головы трудовой России прежде всего спецы слова. Сталинская гвардия словоблудия. На самом же деле, к подножию горы Атач ехали, в основном, полунищая, крестьянская масса, да соответствующими органами направляемые переселенцы. Они и строили Магнитку.
Среди них затерялись два паренька из уральской казачьей станицы Звериноголовской: двадцатилетний Михаил Люгарин, тогда еще носивший фамилию отца - Заболотный, и шестнадцатилетний Борис Ручьев, живший на белом свете под семейным знаком Кривощековых. Что же привело юного Бориса на Магнитострой? Энтузиазм? Не думаю, хотя в "Брезентовой палатке" он писал: "Мы жили да пели о доле рабочей"…
Инициатором отъезда сына из станицы в Москву был его отец Александр Иванович Кривощеков. Два уважаемых мною писателя, Владлен Машковцев и Владимир Баканов, писали о нем.
В. Машковцев в книге "История Магнитки": "А. И. Кривощеков был личностью крупной и значительной. Инспектор гимназий, писатель-краевед, он был борцом за сохранение казачьего духа, казачьей культуры. Большой успех имела его книга "На Оренбургской казачьей линии", не менее интересен и его очерк "Далматовский монастырь".
В. Баканов в книге "Из истории Оренбургского казачества: "Александр Иванович Кривощеков - казак, учитель и историк, писатель и подвижник, глава семейства и прекрасной души человек"…
Но в 1917 году Александр Иванович редактирует в Троицке газету "Казачья мысль", утверждавшую идеи учредительного собрания, разогнанного впоследствии большевиками. В середине октября 1917 года Кривощекова избирают председателем Круга Оренбургского казачьего войска, и он вручил
А. Дутову грамоту и булаву - символ атаманской власти. Позднее в войсковом правительстве он возглавил идеологический отдел. После поражения белого движения он не ушел с Дутовым в тургайские степи. Много объяснений этому выдвигают историки. Думаю, что основной причиной стала не его многочисленная семья, не отсутствие средств для проживания на чужбине. Нет. Просто чуткое сердце писателя подсказало ему единственно верный выход - не покидать родную землю. Не испугало его и то, что за его плечами неприкрытая борьба с большевиками. Но все же всем семейством Кривощековы уезжают в глубинную станицу Звериноголовскую. Дочь Кривощекова писала в своих воспоминаниях: "Здесь нам дали земельный надел, купили домишко, завели лошадь, корову и стали хозяйствовать".
К этому времени начал прорезаться поэтический дар юного Бориса. Александр Иванович, как словесник и интеллигентный человек, всячески поддерживал творческое начало сына. М. Люгарин не раз рассказывал мне: "У них была хорошая поэзия. Зимними вечерами мы не раз перечитывали всего Пушкина, переводы Байрона, по очереди декламировали Фета, Тютчева. Александр Иванович как-то привез несколько книжек Есенина и Маяковского. Зачитывались". Отец чувствовал в сыне дар Божий и понимал: сына надо спасать. И он оторвал от себя Бориса, приказав "срочно заметать следы". Вначале - Москва, затем - любая многолюдная стройка. Чтобы затеряться, раствориться.
Юный Борис точно и строго выполнил наказы отца: Москва, где они с Михаилом меняют фамилии на литературные псевдонимы. Ручьев и Люгарин и вербуются на Магнитострой. По прибытии работают на стройке, по ночам пишут стихи.
В творческую судьбу Ручьева поверили все и враз. Никто ни в чем не ошибся. В первую очередь отец, который сразу после отъезда сына отправился в далекий Киргизстан, там учительствовал, там и скончался в январе 1957 года. К тому времени Борис Ручьев утвердил себя в поэзии, затем прошел каторгу и ссылку:
Под полярным, вечно хмурым небом
Щи едим с казенным черным хлебом,
Черный чай от черной грусти пьем…
Великолепные и жуткие строки.
(
